Февраль был не морозный. Другое слово… самое простое – холодный. Без перемен. Сырость пробивает всю одёжу, достает сквозь «подзвучку» (музыкантский сленг для кальсон). Полетела какая-то заслонка в машине, так что «раздельный климат-контроль» работает в забытом режиме Dolby surround – в ноги и нос водителя дует борей, с пассажирской половины веет самум. Но «смешение воздухов» не помогает, как и ситроэновская жопогрейка. Дома холод сочится через пятнадцатилетние стеклопакеты. 15-летний капитан, или король холода. Всё – на пределе, проступают слабости ухищрений комфорта – и стеклопакеты, и напичканные глупой электроникой автомобили, и даже «горнолыжное» белье. Февраль – интересный месяц. Зима так надоела, что кайфа от нее ни на минуту. Даже за городом. Только-то и легче, посмотреть, как воробьи, синицы и сойки расклевывают несолёное сало и пшено… Но есть загадочный чип, вклеенный в февраль. Минус два-три календарных дня. Кажется, ерунда. Но если прислушаться, это облегчает и выключает зиму… и вот-вот уже, вот-вот.
В конце февраля хоронили Ольгу, жену нашего клавишника Миши Ольшаницкого. Поехал на метро от Универа до Сокольников, потом на чьей-то машине в крематорий (Ново-Косино) и поминки (Текстильщики). Длинный зимний путь, полный сочувствия и странных впечатлений. У крематория ритуальные минивэны - "Transit" и "Sprinter" (какие точные имена, словно «Форд» и об этом подумал). Пытался вообразить, откуда взялось слово «ритуальный»… кажется, до 90-х хоронили без него. В морге кладем цветы, много цветов, они не умещаются в гроб. На стене висят иконки, а на расходящихся железных трубах кое-как привязано деревянное Распятие (словно ещё раз распяли). На стене ритуального зала большие картины – на одной ангел с крестом, на другой – с трубой, на третьей – со скрипкой. Господи, помилуй. Поминки. Все сняли шубы и сели за столы. Я мало знаю семью. Видел родных и друзей... красивых старых евреев, с шевелюрными взрывами вокруг лысины, как у Мейерхольда... жен, живых и интересных. Мне представлялась их жизнь и дружба. Словно был с ними много лет, хотя почти всех вижу в первый раз. Поминки отделяют круг живых от ушедших и сближают оставшихся. Я вспоминал Ольгу, полную, высокую, с рыжими волосами. Однажды она заехала на наш концерт в клуб «Папа Джон» на Мясницкой. Сцена была окружена с трех сторон деревянным бордюром. Перед нами стояла стена балдеющих людей, в основном красивых девушек (7 и выше по шкале Рихтера). Ольга пристроилась за перилами и улыбалась. Ей нравились наши глупости. Хороший был день.
По радио услышал госпел в исполнении Нины Хаген: «No matter where you go, no matter what you do, God’s radar is fixed on you.» Но ещё одно исполнение, найденное в ю-тубе, поразило сильнее Нининого – это Dixie Hummingbirds . Смотрите и слушайте, гремело с неба! Блеск божий!
Диск «Harmonica Masters», составленный и выпущенный на Yazoo. Записи совсем старые, 20-30-е годы. Здесь есть блюзы - ДеФорд Бейли, Палмер МакЭби, Слипи Джон Эстес (в смысле, так на диске: «Слипи…», на гармошке-то играет Хэмми Никсон), Ной Льюис и Альфред Льюис, Джед Дэвенпорт. Есть совсем другие песни и инструментальные номера – польки, галопы, фокстроты, стомпы. Сыграно вольно и сумасшедше просто (то есть не так просто, как кажется). Вещь номер один – водевильный инструментал Don’t Let Your Head Hang Down, где на гармонике и казу играет Роберт Кукси (Cooksey), а на гитаре великолепный Бобби Ликан (Leecan). Месяца два крутил этот диск в машине, за это время машина столько не пробежала, сколько «Мастера гармоники». Я даже ухо простудил.
20 февраля Паше Столыпину исполнилось 60 лет. «Бы» как-то не подходит к нему. Сколько бы музыки я не слышал, она словно звучит из колоночных и усилительных чудес, смастеренных Пашей. И он рядом. Что мне кажется естественным, как ни крути.