Дневник

Андрюша

В детстве у меня был друг Андрюша Богословский. Он часто приезжал в наш дом к бабушке Раисе Григорьевне Макарьевой. Вспоминаю эту добрейшую женщину с любовью. Дедушкой Андрюши по линии матери был литератор И.С. Макарьев, секретарь РАПП. Рассказывали, что он покончил собой из-за растраты партийной кассы. В двухкомнатной квартире с бабушкой жили ещё дядя Серёжа с женой. Дядя Сережа был огромного роста, с длинными руками и ногами, странной, словно складывающейся походкой… моя мама его называла «Маленький Мук» (очень точно… за глаза, конечно). Дома стоял кабинетный рояль, на котором занимался Андрюша, а бабушка играла одно и то же произведение, «Французскую песенку» Чайковского. Под роялем было так здорово прятаться на детских днях рождения.

Андрюша был наполнен живостью, он фонтанировал мыслями и цитатами, часто почерпнутых из разговоров взрослых, и вполне невинными. Нам было по 10-12 лет, темы секса ещё не проникли в наши мальчишеские разговоры. С ним было очень интересно. Иногда Андрюша особенно встряхивал кистями рук, когда какая-то мысль приводила его в возбуждение. Мы по очереди катались на его «гоночном» велосипеде вокруг дома номер 15 и бесконечно болтали. Он выдавал фразы, которые запомнились. Они опережали своё время и наш малый возраст. Например: «наши занимают первые места в каких-то идиотских видах олимпийского спорта, вроде отталкивания шестами от двояковыпуклой линзы». Он сочинял прозу (запомнилась фраза «вошла Матрёна и расселась») и стишки «просто так», которые мне нравились. Как-то мы сидели дома, и он быстро написал в тетрадке про уборную (встряхивая руками):

Там какашки и пипишки

Но, увы, там нету книжки

Книжку быстро притащили, разорвали, утопили…

Когда тетя Наташа услышала стишок, она отправила меня домой, а Андрюшу наказала.

У него был острый глаз и свойства настоящего рассказчика. В соседнем доме жил хулиган Соломон. Между ним и нами был нейтралитет. Как-то Андрюша встретил его у метро. «Чтобы поддержать разговор, спрашиваю: как дела, как друзья? А он – я твоих друзей ботинками затопчу». Такие рассказы Андрюши запоминались накрепко.

Иногда Андрюшу заносило. Однажды он пришел к нам домой на детский день рождения. Сначала мне не понравились его смешки насчет туалетной бумаги, которую моя мама подала вместо салфеток. Я был чувствительный мальчик. Потом Андрюша взял моего плюшевого мишку и стал изображать допрос Ворошиловым казачьего генерала Мамонтова. «Говори, сволочь!» - крикнул Андрюша и плюнул мишке в лицо. Я забрал мишку и попросил его уйти. Андрюша был поражен. «Ты хочешь, чтобы я ушел?» «Да». Потом этот случай забылся, словно его не было. Наверное, на следующий день.

Когда мы стали постарше, начали вместе сочинять сатирический роман из жизни московского союза писателей. Андрюша записывал текст печатными буквами в школьные тетрадки. Я что-то подсказывал. Мы были как братья Гонкуры. В романе действовал модный режиссер Ефрем Олегов и другие персонажи. Одна линия мне помнится до сих пор. Её героями были лесорубы братья Лысоватых, приехавшие из глубинки делать писательскую карьеру. Один из братьев записывал в своём дневнике: «Сегодня первый раз в жизни сходил в баню. Надо выпить». О себе Лысоватых сочиняли стихи.

По дорогам, войною помятых

Шагают братьЯ Лысоватых

Их двуручный пила и топор

Готовы врагам дать отпор!

Где сейчас эти тетрадки в клеточку?

Однажды мы поехали в гости к Богословским. У них была квартира в высотке на Котельнической. Мы сидели с Андрюшей в отцовском кабинете, вдоль стен которого стояли застекленные книжные шкафы, и со смехом рассматривали неприличные книжки. Какие-то французские романы. «Твое тело принадлежит тебе» и тому подобное. Потом Андрюша поставил на вертушку диск, а конверт передал мне. Это был «Белый альбом» Битлз. Громко зазвучала «Back in USSR», и я испытал невероятное наслаждение, определившее мою последующую жизнь.

В 9-10 классе я увлекся борьбой самбо. Дома тренировался с гирями, занимался изометрической гимнастикой. Это когда на короткое время напрягают группы мышц, плечи, бицепсы и прочее. Началось с того, что мама нашла в каком-то журнале фотографии изометрических упражнений, вырезала их и аккуратно наклеила на длинную прямоугольную картонку. К нам зашел Андрюша. Мама сказала: «Ты хочешь заниматься такой гимнастикой? У тебя будут плиты мышц!» Он в ответ улыбнулся и сказал: «Нет! нет! нет!»

Последний раз мы увиделись в ЦДЛ в 70-е. Я пришел туда с родителями посмотреть кино. «Старик, где ты был!» – вскричал Андрюша – «Столько нового и интересного, я написал рок-оперу “Алые Паруса”, приходи, не пропадай…» Я был стеснительным и несветским юношей; что-то мямлил в ответ. «Ладно, старик, давай, пойду-ка в буфет, выпью рюмку водки. Вот имею право».

Это была не последняя рюмка, увы. Остальную горестную часть жизни Андрюши я знаю лишь по пересказам, и не буду о ней здесь. Мы хорошо дружили, и об этом мои краткие заметки, не приуроченные ни к дате, ни к поводу.