далекий от мистики человек, это свойство многих виденных мною людей послевоенного поколения). Вот старый мамин сон, относящийся к тем временам, когда у нас был черно-белый телевизор "Рекорд" и жили мы в двухкомнатной квартире на Ломоносовском. Словно бы, говорила мама, мы все вместе на кухне - отец и дети за столом, я у плиты. А по телевизору показывают цирк. Там кувыркаются клоуны. И вот они начинают как-то странно кривляться, приближаться к экрану, а потом, осмелев, высовываются, делают кульбиты - и выпрыгивают на кухню. Причём вы все этого не замечаете, одна только я вижу и не знаю, как вас спасти. И тут я начинаю крестить этих клоунов. И хотя я в церковь не хожу, это действует - они съёживаются, пятятся, делают обратные сальто и исчезают в телевизоре, после чего экран гаснет и вилка сама выдергивается из штепселя! Это сон совершенно волшебный - тут и дьявольщина, и мама-защитница, и совершенно реальный -мы всегда вот так сидели на кухне под круглой лампой, телевизор работал потихоньку, папа неизменно раскладывал пасьянс, отвлекаясь в пол-уха на футбол. Когда "Рекорд" выключали, на темном экране появлялась полоса, превращавшаяся в медленно дотлевающую белую точку в центре экрана. Точно как во сне.
Да и поехали домой. На выезде из Тучково машина заглохла на полном ходу (что уже плохо). Все попытки её завести ничем не кончились. С грязными руками и испариной на лбу я сел в машину и стал прикидывать, что делать дальше. На местной дороге в воскресенье вечером было ни души. Мама пыталась развлечь меня рассказами о старых временах и о нашей семье, но, боюсь, я невнимательно её слушал. И вдруг, через 10 минут машина, подостыв чуть-чуть, завелась. Было часов 6 вечера, смеркалось. Я испытывал счастье. Ещё через 20 минут, когда мы ехали по Можайскому шоссе на Москву, машина заглохла вновь - накрепко. По темной дороге шёл поток сверкающих фар, но на мои сигналы никто не останавливался. Было уже темно, накрапывал дождь и становилось холодно, не только снаружи, но уже и внутри машины. Наконец, тормознули ребята, гнавшие на КАМАЗе, но цепляться на буксир сами отсоветовали: "У нас трос короткий, командир, грохнешься. Мы медленно не поедем, как хошь - опаздываем." Ещё через час, когда поток стал редеть, около нас остановилась девятка, из которой вышел коротко стриженый парень лет 22 в коротком пальто. В машине ещё была женщина средних лет,
как потом оказалось, его мать; для простоты изложения, я буду далее называть её Зинаидой Палной. Парень как-то немедленно и
полностью принял участие в наших обстоятельствах - подцепил мою довольно тяжелую БМВ-"трешку" (16 лет от роду) на трос,
посадил мою маму к себе в машину и повез нас в Кубинку, где можно было оставить машину на ночь. По дороге у него кончился бензин, мы снова голосовали и сливали топливо из какой-то "пятерки" шлангом в банку... Наконец, мы затолкали БМВ на кубинскую стоянку, куда машины простого звания помирать свозят,
я залез в девятку, и наши спасители повезли нас в Москву. По дороге ещё раз остановились на заправке, и тут водитель отказался от моих денег: "Да вы что, не надо!" Несмотря на темноту и дождь, гнал он по шоссе с запредельной и явно привычной скоростью, сгонял фарами машины из левого ряда или обходил их по встречной. При этом периодически полуоборачивался и подавал какие-то реплики, на что Зинаида Пална каждый раз кивала: "Да, да, сынок".