Июнь 05

Летом скрип шестеренок времени ощущается явственнее... каждый день дорог, сколько же мы ждали этого тепла, света и зелени. Зимой совсем не то: идет день за днём, и не жалко - ведь весна впереди! И каждый год одно и то же - вот лопнули почки, зацвели каштаны, и тут же цветки осыпались на капот твоей машины; зацвели и вмиг поседели одуванчики и тополя, полетел пух; настали черемуховые холода, отключили горячую воду в доме, потом включили... и так до самого момента, когда зацвел ятрышник и, стало быть, лето кончается и обитателям скамеек и скверов пора ждать визитной карточки Деда Мороза. А уж что пишет мой дорогой друг, живущий в Магадане! Всё то же самое - только более сжато. Так грех нам жаловаться! Короткое лето - бывает короче; не нравится климат - есть хуже; позади молодость - что ж, обратим внимание на более кардинальные случаи.

Поездка в молл "Мега" обычно делится на две неравные части: покуда близкие мне лица совершают покупки, я усаживаюсь в удобное кресло книжного магазина "Букбери" (в названии которого скрыта некая команда) и читаю. У меня обычно есть время на средних размеров повесть. Кругом полки, уставленные новинками, просто глаза разбегаются. Я выбираю отечественную прозу, чтобы не ошибиться с переводом. На этот раз читаю роман Анны Козловой "Изобретение удочки" (NB - хорошее название) из авторского сборника "Плакса". Книга - современные женские "Москва-Петушки", только вместо Электроуглей - Объединенные Арабские Эмираты, где героиня каждый день пьет много виски, что-то там нюхает и ведет половую жизнь с арабами, взыскуя при этом спасения и прощения у господа, поскольку он всемилостив. В сюжете есть вставные (извините) рассказы персонажей в духе "1001 ночи" - в современной литературе этот приём совсем недавно использовался Дмитрием Стаховым. Написано, как положено сейчас, со всеми потайными словами, употреблёнными изредка и вовремя, чтобы не отбивался нюх и юмор. "Щедро сдобренный сексом и насилием", как писали в советское время в кондовых рецензиях на какой-нибудь текст, который никто в глаза не видел. А теперь - вот она, свобода. Книга "Плакса" - тот самый случай. Да простят мне мою подозрительность, но здесь все эти изрядно, броскими мазками написанные сексуальные полотна, кажется, для того только, чтобы привлечь внимание и продать книжку (что одно и то же), и более ни для каких других художественных и общественных целей. Читателя снова намереваются тронуть за мочеполовой курок. Хотя Анна Козлова, кажется, талантлива. В книге есть яркие афоризмы - например, когда научишься ладить с богачами, приобретаешь черты холуя, когда с нищебродами - черты вора. Я прочитал еще и один из рассказов, помещенный в сборнике - он оказался более привлекательным, чем роман. Наверное, написав ладные рассказы, автор постаралась в той же мастерской и с теми же инструментами освоить большую форму, так тоже случается... И тут зазвонил телефон. Я поставил книгу на полку и заторопился к выходу.

Читать нечего, вот ей-Богу. Читаю словарь языка хиппи, составленный Джоном Бассетом МакКлири, достаточно занимательный и многое проясняющий, но, как и большинство других словарей, лишенный "книжной тайны".

Посмотрел фильм Вима Вендерса "The Soul Of A Man" из скорсезевской блюзовой серии. Его герои Skip James, Blind Willie Johnson, J. B. Lenoir. Прекрасные архивные записи. Точно, с настроением сделанные авторские съемки с довоенной патиной, "под 30-е". И современные - мне самыми клёвыми показались Garland Jeffreys ("Washington D.C. Hostpital Blues"), Lucinda Williams ("Hard Times Killing Floor"), Т-Bone Burnett ("Don't Dog Your Women"), Cassandra Wilson ("Slow Down"). Кажется, стал немного понимать, кто такой Skip James. Признаюсь, раньше его воспринимал скучноватым писклёй - почтение испытывал, а слушать было неинтересно. Теперь "старца великого тень чую смущенной душой", люблю его. Спасибо тебе, о, Вендерс.
Другой фильм из этой серии, "Piano Blues" Клинта Иствуда, показался мне неинтересным. Иствуд с большой серьезностью относится к своим фортепианным увлечениям, его в фильме явно много. Вот он играет с Рэем Чарльзом в четыре руки... ну прямо Ленин с Крупской из старого фильма. Старики-пианисты - Чарльз, Джей МакШенн, Дейв Брубек, Пайнтоп Перкинс - сняты за инструментом длинными планами, на целый номер, но сама игра - то получалась по-настоящему, то превращалась в инструментальное ковыряние, что-то джазообразное, а не блюз... Надо было просить их играть и петь и рассказывать, вот был бы piano blues! Не попросили. И ещё: блестящие архивные пленки, где засняты великие пианисты в самой своей силе, были безжалостно порезаны, показаны кусками, как в рекламе (например, дуэль-дуэт Каунта Бейси и Оскара Питерсона). В новогоднем "Огоньке" 1974 года с этой дуэлью и то обошлись деликатнее - минуты 4 подряд из неё показали. Много разговоров, мало что добавляющих к теме, много клиповой мельтешни. Какое-то общее стеснение в студии... Не получилось у Иствуда, к сожалению.

Привычное дело в начале месяца: джемы в Би Би Кинге и Вудстоке. Первый получается чумовым, а почему, неизвестно. Это инфекция.

Зато со второго джема есть интересные картинки. Пришли поиграть ребята из старых групп "Красные дьяволята" и "Скифы", а также (из редко появляющихся) Рома Гегарт, Боб Кораблин, Паша Жданкин. Мир оказывается тесен в очередной раз - Паша женат на дочери моего одноклассника, изобретателя беспроводного передатчика и электрогитары Володи Евсеева. См. здесь. Мир оказывается устроен с запасом в очередной раз - РГ почти не видит окружающих, но играет то, что надо. Наконец, мир в очередной раз демонстрирует признаки энтропии: на улице чувствую странный холод, это протерлись любимые синие джинсы "Wrangler".
На следующем "вудстоке" (четверг 16.06), за барабанами Коля Балакирев вместо Саши Половинкина. Жизнь сложна. Начинаем поздно, заканчиваем далеко за час ночи. Точка кипения - выступление Вадима Иващенко и Олега Горчакова вместе с нашими завсегдатаями.

В середине месяца едем в Липецк - Братецкий, Старый, Чик (барабаны), я. Живем в славном доме на берегу Дона. Утром выхожу купаться - течение невероятно быстрое, и река течет "не так": справа налево. Ведь я провел самую длинную часть "детской" жизни на берегу Рузы, и дом наш смотрел на воду, которая текла слева направо. Но куда бы ни текла вода, надо делать свое дело. В Липецк мы приехали играть, и гиг состоялся в субботу 11-го. Давно не было такого кайфа, подъема, легкости. Спасибо, Елена! "И под взглядом ея превратился перец в соль, оковы в ожерелья, а заунывная песнь раба в эпиталаму" (из «Книги Малгилл », глава 287, стих 14).

24 и 25 июня живем в Рязани, играем один гиг в клубе "Кэрролл" (в смысле, Льюис) - хорошо продуманном и дорогом заведении, свидетельствуещем о некотором подъеме вкуса и деловой активности в Центральном регионе России. У меня загибается акустика, с неё не идет сигнал. Подзвучиваем микрофоном. Вообще звукачи работают чётко. Нас представляет приехавший с нами (так и тянет написать: "подвыпивший с нами") Андрей Евдокимов. Публика приятная, и приём получается человечный и простой. Ночью вместе с Омаром смотрим рязанский Кремль и другие достопримечательности, и нас обнимает спокойная волшебная ночь. Возвращаемся утром на комфортабельном экспрессе до Казанского вокзала. Почему-то Евдокимову и мне встречается в метро Вова Кожекин, мы садимся втроем в какой-то поезд, играем там гитару-гармонику, через 15 минут выясняем, что приехали не туда и, стало быть, едем обратно. Наконец, мы с Андреем оказываемся в "Доме-у-дороги", где нас по-дружески принимает Юра. В общем, путь домой занимает более времени, чем я думал. Неужели скоро конец июня?

До 2 июля в музее "Другое искусство" (в здании РГГУ на ул. Чаянова) работала выставка Андрея Абрамова. Он позвонил нам в июне. "Это Андрей, художник, картина которого висит у вас дома", сказал он близкому мне лицу (меня не было дома). Я был просто поражен - мы не виделись уже лет 25, не говорили по телефону лет 10. История этого талантливого человека удивительна. В 70-е он был гуру - для меня и ещё нескольких людей. Мы прислушивались к его словам, смотрели его работы и, по мере сил, старались помочь (например, заказывали "за спирт" в мастерских МГУ дефицитные подрамники, "абрамники", как мы их называли). "Членам МОСХа - всё, а художникам - ничего" - это была одна из известных абрамовских фраз (МОСХ, московское отделение Союза художников, объединял творцов признанного искусства, которым, в отличие от авангардистов, были доступны мастерские, краски, холсты). Андрей жил (и как выяснилось, живет до сих пор!) в двухкомнатной "хрущовке" с женой и детьми (которых с течением лет стало четверо), здесь же помещались мама и младший брат-гитарист. Там же он писал картины маслом, занимался графикой, литографией, фотографией... Все углы и антресоли были забиты холстами, в большинстве смотанными в рулоны, словно деньги. Немалая часть их дарилась, реже продавалась. Но сколько бы картин не уходило из дома, дом был переполнен ими всё время. Помнится, какие-то картины были переданы американцам, которые взамен прислали Фендер-Телекастер для Димы Абрамова. В 1976 году это была не просто "хорошая гитара", а некий сакральный над-предмет. Сейчас это довольно трудно объяснить. Следует ещё сказать, что Андрей слушал и понимал рок-музыку, бесконечно читал книги, тогда редкие - по религиозным философиям, мистике. Наши беседы затрагивали самые разные и заветные темы. Советскую власть он последовательно рассматривал как исчадие ада. Знаки этого просматривались им во всем: "Никто не обращает внимания, но ведь пионеры с красными галстуками - это же агнцы с перерезанным горлом." Или Андрей доставал журнальную репродукцию феноменальной картины художника по фамилии М. Божий, на которой был изображен огромный Ленин, идущий по красному земному шарику: "Ну вот, Антихрист шагает по планете!" В те времена это понималось как преломление курьёза в серьёзном.

Абрамов делал художественные серии: живописные, графические, прочие. Это были "иероглифы", "птицы", "зверушки"... Помню, в каком-то голландском журнале опубликовали статью про русское искусство, иллюстрированную фотографиями абрамовского "Каменного компьютера", серии снимков разнообразно выложенных камней. А ещё он мечтал о кино... Его продуктивность и жажда работы были необыкновенны. Если я не ошибаюсь, в середине 80-х Абрамова замечают; его стали приглашать как художника-постановщика спектаклей, интерес к его картинам постепенно растёт. В это время жена оставляет Андрея с четырьмя детьми и уходит в монастырь. Не думаю, что смею комментировать эту ситуацию. Андрей оставляет искусство, занимается заработками и воспитанием детей. Сейчас младшему сыну 15, старшая дочь закончила институт, работает. По словам Андрея, самое тяжелое позади. Но выставку в РГГУ он назвал "прощальной". Трудностей для художника в новейшие времена оказалось не меньше, чем раньше. Остались и "члены МОСХа", получающие особняки под мастерские и именные галереи. "Мы жили просто", сказал Андрей, "но эта простота не была примитивной."

Мы собрались с Ритой Пушкиной в РГГУ в один из последних дней. Выставка Абрамова оказалась маленькая, в одном зале, не вместившая многого из того, что мы помнили по старым временам. Были, однако, и несколько работ конца 90-х - значит, он продолжал писать, хотя и время от времени. Андрея мы не застали. В зале, кроме нас, не было посетителей. Рита сняла несколько работ цифровой камерой.

Дай Бог удачи Андрею Абрамову.