Не помню такой июнь. Дожди идут, холодно. В загородном доме приходится то и дело газовый котёл включать. Иначе не согреешься. Помню это ощущение в старом доме под Рузой. Но то ли молодые воспоминания слабо хранят мелкие неуютные вещи, то ли летний холод в избе казался совершенно естественным – вспоминается хорошо. Сейчас записываю и вспоминаю кадры из «Зеркала»… деревянный пол, ведро, вода… очень точно. Бабушка Вера иногда топила русскую печь, когда, бывало, летом дожди зарядят, и как же было уютно. Я залезал на печь и отщипывал черные ягоды малины, которую ветками сушили на случай зимних недугов. Мне за это никогда не выговаривали, а может, не замечали. Когда подрос, мы с дедом распиливали двуручной пилой толстые березовые хлысты, которые привозили из лесхоза в каждый деревенский дом. Это была утомительная и необходимая работа недели на две или три. Потом кололи, но это уже приятное дело, разнообразное и с быстрым результатом.
Когда строишь дом, бросаешь внимательные взгляды на машины с досками и кирпичом: а вот бы… Когда мало денег, думаешь – а вдруг бы найти кошелек, а там… Взгляд – вор, как бы правильно нас не воспитали. Сейчас похожим образом думаю о дровах, смотрю на свежие упавшие стволы на обочинах. Купить машину поленьев – легкий выход, но где их заготовили, неизвестно, да и приятнее самому. Установления насчет заготовки дерева в лесу (понятно, валежника) теперь неясны и смутно репрессивны. По крайней мере, мне отсоветовали покупать бензопилу… С одноручкой я медленно, но справляюсь. Беда, пила затупилась, надо будет править и точить, или купить новую.
Это все «не ходовая часть», впрочем. Дела на работе подошли к концу. Кругом необычайное лето. Вечерами дощелкивает соловушка в кустах. Легонько благоухает сирень. Плодовые деревья уж отцвели, но, со всеми необычными сдвигами из-за прохлады, что-то все время происходит и радует в скромной природе.