Мы все любим и уважаем цифры. Даже те из нас, кто это отрицает. Наверное, и мне не безразлично, что в июне стал шестидесятипятилетним человеком. Что это значит, впрочем, совершенно не понятно. Эти заметки – не попытка подведения итогов или предварительного прощания. Мне такие вещи всегда казались глупыми… частью чего-то, что «не моя проблема». Организм вроде работает в своих основных частях. Когда я забываю ключ от калитки, то перелезаю через высокий забор в два движения, чтобы открыть ворота дачи изнутри. Езжу в лес, выбираю павшую березу без серьезного тления, напиливаю пилой-одноручкой на двойные чурки, отношу в икеевских сумках в багажник машины. Обычно присматриваю длинный хлыст, который начинаю разделять с тонкой части. К концу приходится пилить уже толстые кругляши, красивые внутри, как масло. Этим летом окреп на дровосечении. Не останавливаюсь, на ходу придумываю, как надо двигаться. На участке собрал козлы для дров. Они не шатаются – поставил легкие металлические штанги от сломанных качелей, создающие устойчивость треугольника. Дрова раскалываю средним топором, вспоминая, как меня учил дедушка Федор Георгиевич. Дыхание уже не то, что в 20 лет, но лучше, чем в 40, когда много курил. Больше никаким спортом не занимаюсь, но и этого достаточно. Для здоровья лениться нужно не меньше, чем что-то преодолевать. Здоровье – это вообще нечто, о чём не следует думать.
65-летняя голова пока что-то помнит. Как и раньше, медленно раскачиваюсь, но постепенно увлекаюсь, внутри включается «машинка», и уж тогда иду до конца. В этом году написал книгу про репликацию вирусных РНК, нарисовал к ней 90 картинок в CorelDraw. Понимаю, что больше ничего столь же объемного не сделаю – так, статьи и заметки. Меня это вполне устраивает.
Перечитываю старые книги, не только прозу Пушкина или Чехова, но и книги совсем странные – например, романы Акунина и Устиновой. Мне это не стыдно, но приятно. Иногда попадаются хорошие новинки. Вот недавно – «Рассечение Стоуна» Абрахама Вергезе, изумившего точной эфиопской фактурой и качеством рассказа (и перевода, кстати). Если попадается что-то архинеудачное («Маленькая большая жизнь»), всё же дочитываю до конца. Стихи более не увлекают… кроме тех, что помню наизусть. Редко когда удается сосредоточиться на пропущенном или читанном невнимательно – это происходит случайно.
Я меньше увлечен работой, чем раньше. Понимаю свои пределы. Мне нравится читать лекции студентам, что прежде было скорее обузой.
Меня мало увлекают люди – совсем не так, как прежде, когда кругом виделись «гении». Теперь это просто люди, большей частью заметно постаревшие. Гораздо меньше mots и анекдотов кажутся теперь смешными и яркими. Кажется, я принимаю юмор только от близких мне лиц… и чаще всего это смешные воспоминания, а не каламбуры «по случаю».
Мне нравятся блюзовые gigs моей группы, или избранные джемы. Стала более понятна структура ритма группы, детали… я стал точнее играть партию второй гитары. Выходы на концерты – радость. Вместе с тем, посещение «тусовок» и застолий стало обузой. Наверное, потому что я почти всегда трезв.
И наконец, меня совсем мало интересует, что обо мне думают и говорят окружающие (предмет постоянных умственных забот горячечной юности). Жизнь подальше ото всех, незаметная – вот то, что сейчас требуется, и на что совсем не жаль времени. Впрочем, времени стало не жаль вообще… Да и что это такое – время?