Кровь в мужском туалете вызывает тревогу. Дизентерия или драка. Одно из случайных впечатлений этого беспокойного месяца. На майские мы уехали за город, и нашу квартиру обнесли (не люблю новые слова, но это довольно точное). Спилили замок на оконной решетке, отжали стеклопакет. Когда я приехал, дома был кавардак, все вещи сброшены в кучи. Наша квартира горела и затоплялась, так что ничего нового в смысле ощущений. Довольно буднично. Не оторопь, а просто «никак» (близкое мне лицо призналось в том же). Что-то украли, что-то пропустили. Довольно трудно назвать милиции, что исчезло. Люди в форме и без, пишущие у вас на кухне, овчарка на поводке, понятые. Потом всё это кончается, и май идёт дальше.
Один за другим стали закрываться клубы, где мы играли, но работы меньше не становится. Какой-то парадокс. Больше нет Jazz Town, не выстоял Cotton Club на Ордынке. Больше сочувствия Коттону, его хозяин Юра Костин, основатель «Дома-у-дороги». Но это сочувствие общего порядка, мы там почти не играли. Джаз Таун совсем не теплое место, но как там было нарядно, и звук, и свет, и много публики на блюзовых гигах… Жалко. Впрочем, клубы живут и умирают своим путём, похожим на вегетацию растительного мира, и ничего тут не поделаешь. Начали концертировать в ясеневской «Икенге», но через пару месяцев точка перестала подавать признаки жизни. Ещё одно клёвое место, «Флойд кафе», здесь прямо с первого раза возникла атмосфера (что всегда непредсказуемо), несмотря на отсутствие лицензии на алкоголь. Но и сюда пришла беда, погибла совладелица клуба. Тромб. Боже мой, мы с ней только познакомились месяц назад, и она говорила какие-то приятные слова в наш адрес.
Но плохое вытесняется и закрывается хорошим. Май не исключение. В мае это даже как-то проще происходит.
Играли «61 Highway Blues Festival» в Московском доме музыки». Театральный зал на 400 мест. Битка не было, но люди пришли и очень живо реагировали, даже танцевали наверху. Просили бисов. Бис его знае… Атмосфера, конечно, не клубная, напоминает более цивилизованный вариант домов культуры старых времен: большая сцена, гримерки, лабиринты помещений и переходов, где легко запутаться. Всё brand new, с иголочки. Хороший звук и свет, профессиональные звуковики во главе с Катей. Вежливые, хотя и поначалу настороженные администраторы (это тоже профессиональное, а вдруг «звездить» начнут… мы не начали и были награждены вежливыми улыбками). Было в удовольствие петь. Фотографии сделал Денис, полная подборка в дневнике fingerpicker.
22 мая был День биолога, позвали выступить, как всегда. В полвосьмого мы вышли на ступеньки Биофака. Аппарат роскошный, включились за 10 минут, играли минут сорок, ребята танцевали. За кустом жасмина собрались мои однокурсники, меня туда зазвал Пушкин с почвенного отделения. Фотографировались с Катей, которая мне очень нравилась на втором курсе, и потом вышла замуж за какого-то Тырсина. Почему я это помню, Бог весть…
Самое главное, пришел мой брат с женой и с маленьким Алёшей. Мальчик мой сначала не узнал меня. Было так громко, и столько людей! Но, как мне рассказали, дома он выдал следующее: «дядя Ёша играл… отменно». Алёше два с половиной, это фраза из какого-то мультфильма… Рецензия десятилетия.
Вечером того же дня мы приехали во «Флойд». И там появился Омар! Он прилетел из Аргентины на три дня и уже знал из переписки, что 22-го мы играем там-то и там-то. Часов в 9 вечера он прислал смс: «Lesh, they lost my bag and I will get it only tomorrow. I am in shorts! Don’t think it’s a good way to show up to your show unless you tell me it’s OK.» Как вы думаете, что я отэсэмэсил Омару в самых энергичных выражениях? И он приехал прямо из аэропорта. Я отдал ему свой «Эпифон»… Зазвучала «I’ll Be Your Baby Tonight» Дилана, и я почувствовал прилив кайфа или даже счастья. «Чёрный Хлеб» подпевал и аккомпанировал, как надо (играли эту вещь раньше). Хэммондовская тихая заливка в самом начале, вместе с гитарой и голосом… слайд Жени Немова, заставляющий так точно вспомнить pedal steel в оригинале.
Когда приезжаем на дачу, и я открываю ворота, чистый ночной воздух врывается с непонятно кем нашептанными словами: как хорошо. Поют соловьи. Рядом с домом живёт необычайный умелец, щелчки и трели можно слушать и слушать. Он не останется без пары. Чарли Паркер. Засыпаю под его голос, и это так сладко.
Лето короче, чем нам кажется, а русское лето и так коротко. Только что появились цветы каштана, и вот уже осыпаются на землю белые и розовые чешуйки, желтеют одуванчики, и сразу покрываются седым «афро», как постаревшая Анжела Дэвис, сверхновая листва увеличивается, пестреет, взрослеет. Май – это всё наше лето, если присмотреться.
Оказываюсь в бедной маленькой комнате, где живут невнятные взрослые и дети. Один становится то девочкой, то кошкой с красивыми глазами. По сюжету сна – этот ребенок волшебный. Она исчезает, я её нахожу, беру за руку, и мы летим. В каких-то переходах нас преследуют люди, тоже летят, но как-то странно, перебирая руками по натянутым под потолками длинным шелковым полотнищам. Конец сна идёт вниз, всё тише, это не так, что просыпаешься от треска ломающихся дверей и крепкой хватки врага… нет, не помню, чем кончилось. Спас ли девочку-кошку, не помню. Старался.
Приём в незнакомом зале (декорации снов редко бывают чем-то конкретным, кроме родного дома). Разговариваю с Настей Ливановой (прототип героини «Дон Гуана», здесь неподалёку, в текстах). «А ты знаешь, за кого я вышла замуж?» - спрашивает Настя-во-сне – «За нашего знаменитого олигарха, владельца газет и пароходов, ну в общем, Марата Сафина. Да вот и он.» Оборачиваюсь. За нами стоит в жопу пьяный, облезший, бесформенный чувак. Он глупо улыбается и не может сказать ни слова. «Я так рада».
Читаю странные книги. На даче открыли чемоданы с детскими книгами, некоторые пострадали от воды (см. выше), но какое удовольствие расставить их по полкам, и посадить наших детских мишек, большого (которого мне подарил Арсений Тарковский) и грустного рыжего. Месяца три читал «Серебряные коньки» Мэри Мэйп Додж. Воспоминание о ней было как о чудесной книге, прочитанной на одном дыхании. Новое чтение было долгим и почти трудным. Подробные сведения о Голландии, нравах и обычаях, памятниках и истории. Добрые люди, заслуживающие доброго конца истории. Недобрые, заслуживающие легкого попрека, сделанного не без юмора. И все же этот «детский» текст живой, не дидактичный. Но вот я берусь за Гайдара, старый двухтомник с маленькой красной звездой на обложке цвета слоновой кости. «Автобиография», «Р.В.С.» - как это безупречно написано. Вот уж писатель, стилист. Даже классовые убеждения автора, увидеть которые ждал и боялся собственного раздражения, совсем не выпирают. Книга!
Ещё понемногу Чехов. Скоро доберусь до Лоуренса Даррелла, английского классика и старшего брата Джеральда Даррелла.