Ноябрь 2005

Прошел фестиваль Эфес Блюз Пильзенер. Я там был, пива не пил, правда. Всё здесь было и обычно, и необычно. Обычна воспроизводимость атмосферы (я уж был на многих теперь Эфесах). Это хорошая атмосфера. Каков бы ни был зал, чаще всего мало пригодный для музыки (на сей раз - ангар на ВДНХ), в нём чувствуешь кайф, радость собравшихся. "Ты любишь турок, этих нехристей? Ведь нет же?" - спрашивал какой-то гашековский персонаж у трактирщика Паливеца. "По мне лишь бы клиент платил за пиво" - отвечал Паливец. Мир изменился. Единственный большой концерт года, где наши соотечественники могут послушать непричёсанную чёрную музыку, организует турецкая пивная фирма. И у них получается, у нехристей этих, несмотря на все издержки. Увидеть в этом году Magic Slim & The Teardrops (группа, где уважаемый Джон Праймер проработал 13 лет), было впечатлением необыкновенным. Я был в пятницу. Говорили, на четверговом концерте Слим выглядел усталым. Мне показалось, он выглядел неважно и на этом концерте. Огромный и рыхлый, как морской лев, он быстро терял силы, присаживался при каждом удобном случае. На "шоу", на производимое впечатление, по всему видно, ему было наплевать. Но как играет на гитаре, как поёт блюз - это фигура, и всё тут. "I am the blues", вот она отгадка чёрной загадки. Big Time Sarah была очень хороша, толста, попаста, вульгарна в самом светлом и чистом смысле этого слова... и пела сильно. Вызвала шесть наших дам на сцену, повертеть сами-знаете-чем, но куда им. Во-первых, смотреть на верчение задниц, упакованных в джинсы, это всё равно что брать на мушку стендовые тарелочки вместо вспугнутой боровой дичи. Сара была в легком длинном платье... Последним отделением шли Buckwheat Zydecko. Я вспомнил их клип, с припевом "Ah, honey pie, honey pie", который видел по телевизору в перестроечные времена. Хорошие артисты. Расчёт на веселуху, на туриста, но вполне мило. Звуковой гам особенно мешал услышать детали их выступления. Чикагцы лучше "читались". Зато на орлеанцев публика догналась пивом вовсю и пустилась в пляс, а сами они получали энергию обратно.

В "Доме-у-дороги" 4 ноября играли харпер Mitch Kashmar и гитарист Rick Holstrome. Ритм-секция из Осло - Bill Trojani на басу и Alexander Petersen на барабанах. Это был гиг из их тура по России - Москва, Рязань, Владимир - сейчас уже и это возможно, но я, дитя блокадного СССР, не перестаю удивляться. Как это, сидеть у стойки небольшого клуба в Москве и слушать видных калифорнийских музыкантов блюза. Ритм-секция безупречна, их мы уже слышали некоторое время тому назад, как и Кашмара. На этот раз фронтмены играли после теплого приёма, устроенного накануне, и были несколько рассеяны... Не беда, звучало всё загадочно, тихо и стильно.

Был на "Дон Кихоте" в Большом театре. Вернее, на Новой сцене - театр ремонтируют (причём с каким-то новым усердием и чистотой - стройплощадка сама похожа на какую-то грандиозную постановку). Я был рад этому балету, тем более что не видел его раньше с Плисецкой, Лиепой, Максимовой и другими великими артистами, так что сравнивать было не с чем. Близкое мне лицо знает балет хорошо, и действо было им иронически оценено как "хороший крепкий выпускной спектакль". Я стал замечать неровности. Да, уровень не тот. Да, и сцена не та. Да, прима не звезда. И всё же это зрелище. Что-то детское, забытое, новогоднее... звуки настраиваемых арф и скрипок из оркестровой ямы, тишина, аплодисменты, аккорд, раздвигающийся занавес - и на свету толпа родовитых и разодетых людей, плюмажи и покачивающиеся веера...

Начали и быстро ведем в цели DVD "Two For The Show" - живой концерт с Пера Джо и Стано в ЦДХ. Хвала моим друзьям и энтузиастам - снимавшим, собиравшим, делавшим макет обложки, звуковой мастеринг и всю дивидюшную начинку. Пока продвигаемся без меценатов. Как говорится, "танк на средства артиста, но чтобы некоторое время попользоваться самому". Что заставляет такое дело, как некоммерческий выпуск, идти вперед, а выпускающих толкать его, как пушку в грязи, непонятно. Наверное, эффект законченности действия.

Сегодня видел какой-то сон с погоней и избавлением, из тех, что долго припоминаешь, проснувшись. И только лишь в этой, а не в какой-либо иной связи припомнил сон, который мне рассказывал в Эфиопии энтомолог Владимир Иванович Пилипюк. О самом Пилипюке можно написать книжку, но если речь зашла о сне, то редко бывает к месту рассказ о реальной жизни сновидца. И всё-таки, два слова , если позволите - Пилипюк (в доэфиопской, прошлой жизни директор опытной станции в Лазаревском) был умница, шалун, пьяница и незаменимый товарищ в путешествии, как это иногда сочетается в нашем человеке. Он отпустил черные гуцульские "вусы", про которые черный мальчишка с аддис-абебского "марката" (рынка) сказал: "Усы - заебись". Владимир Иванович иногда "дежурил по офису" (то есть, заперев двери лаборатории, ночевал в директорском кабинете). И вот он видит, как будто в офис заходит Ленин. Далее между ними происходит следующий разговор. "Здравствуйте, Владимир Иваныч!" "Здравствуйте, Владимир Ильич..." "Как дела тут у вас?" "Да вот, дежурю, Владимир Ильич." "Ну ладно, ладно, продолжайте, Владимир Иваныч, не буду мешать."

Сам я не поднимался до таких высот. Но с Генеральным секретарем ЦК КПСС однажды во сне разговаривал. Случилось это тоже в эфиопские времена. Видимо, фантастика того времени проникала, как эфир, в разные поры жизни. Вот будто сижу за столом на кухне в родительском доме, светит лампа сквозь круглый плетёный абажур, а напротив меня К.У. Черненко. "Алексей Анатольевич," - говорит он - "Вот вы работаете за границей. У меня просьба. Не могли бы вы привезти моему сыну джинсы. А то я просил уже в Загранпоставке, они обещают, а воз и ныне там." Я киваю, и как-то мне неудобно. Через месяц Константин Устинович насовсем перешел в сны, в "аддис алем" ("новый свет", в значении "тот свет", на языке эфиопов). Напоминал ли он мне о каком-то старом долге? По воспоминаниям, Черненко, будучи секретарем Красноярского крайкома, помогал моему деду Абраму Аграновскому, только вышедшему из лагеря.