Это не мой сон. Редкий жанр – сон про меня. Мне его рассказали.
Сейчас кого ни послушай, все «не смотрят телевизор». Декларация интеллектуальной независимости. А я смотрю. Более того, друг-читатель, пора сознаться и в более страшной тайне – перечитываю детективные романы Татьяны Устиновой, скопившиеся на даче. По своеобразному устройству памяти, я забываю интригу, и некоторые легкие книги могу перечитывать не раз. Это спокойное чтение, минут 20 перед сном. Под эту схему идеально подходят произведения Устиновой. Когда-то её книжки попали к нам в дом с чьей-то приятельской подачи вместе с подобными детективами, дескать, посмотрите, забавно. Жук-буржуй и жук-рабочий гибнут в классовой борьбе. Выжила только Устинова.
В её ранних книгах была какая-то прелесть, отражение смены времен в 90-е годы, милые любовные сцены, отменные сюжеты и трогательно выписанные симпатии – к мальчишкам-подросткам с длинными руками и торчащими лопатками, к крупным женщинам, которых до поры никто не ценит, к наголо стриженым мужчинам с волосатыми руками. Эти романы адресовались, как ни странно, «читающему читателю». В них были непрямые цитаты из множества прочитанных автором книг. Они словно вышли из маленькой кухни в панельном доме, где интеллигентные московские подруги болтают и шутят за вечным кофе. Устинова хорошо знает жизнь редакций и телевидения, и самые удачные её книжки крепко стояли на сюжетах из этого мира.
В общем, ранние романы мне нравились. Что-то не вызывало отклика. Симпатия автора к людям успешным и плохо скрываемое неуважение, без жалости, – к неуспешным, особенно мужчинам. Дальше пошли совсем неприятные странности. В романном тексте – откровенная реклама средства для похудения ксеникал… других медикаментов… да, это чтиво, я понимаю, и всем хочется «монетизировать» успех (как выражалась в интервью, повторив понравившееся слово несколько раз, одна телевизионная дама). Чтиво тоже книга, как ни крути. Не будем сакрализировать, но должны быть пределы. Далее, Устинова стала называть своих успешных любимцев (П. Астахова etc.), вводя в текст их фамилии ни к селу, ни к городу. Наконец, последние романы, которые мы по инерции продолжали читать, стали просто нехороши – сюжетно, в построении диалогов, во всем. Увы. Жила исчерпана, а перейти старателю оказалось некуда.
Все же невидимо поблагодарю Татьяну Устинову. Ведь до сих пор, когда читать нечего, беру роман в разваливающейся мягкой обложке и начинаю сначала.
В конце осени клочок земли, на который у меня выправлена бумага с гербом, покрывают горы мокрых листьев, срезанных ветвей и всякой неопределимой садовой мелочи. Самое трудное – выбрать то, что горит. Причиной колючие срезки роз и шиповника, перевитые виноградом. Собирать колючки и доставлять в камин непросто. Сумка, лядунка, манерка, лафет - ничего не подходит. И вдруг! озарение. Прочная картонная коробка средних размеров. Она лёгкая, и в ней колючкам не за что зацепиться. Срезки высыпаются в печку с легкостью и прицельно. Когда всё было закончено, на радостях забыл коробку дома. И надо же было моему коту, мудрому, но совестливому очень по-своему, залезть в неё...
Пришлось вынести коробку на улицу. Не выбрасывать же такую вещь.
Вот и снежок выпал! Сначала чищу плоскую кровлю веранды, а это дело почти бесконечное. Надеть куртку и шапку, взять лопату и сапоги, подняться по лестнице, вынести всё на площадку, переобуться, да ещё приткнуть за собой дверь, чтобы цветы в доме не застудить. Начинаю. На крыше тишина, и только приятный однообразный шорох. Каждая ходка с лопатой оставляет снежные дюны по обе стороны расчищенной дорожки. Поначалу оно и ничего, снег везде. Больше его, меньше ли, всё равно. Под конец надо убирать дорожки "количественно", и с каждой из 10 ходок по одному и тому же месту они становятся всё меньше. Но вот и всё. Пора поставить точку. Спускаюсь вниз с сапогами и лопатой, стараясь не накапать. Кажется, внизу есть другая лопата, эту можно было бы оставить на крыше.. но пойди найди её, вторую.
Внизу чищу дорожки к сараю и дровнице, снег подкидываю под укутанные растения (смотри, не замерзай... точное хозяйственное чувство). Потом иду к воротам, двигаю снег там и вокруг. Когда становится чисто, вспоминаю, что сначала надо было скинуть метлой снег с машины. Ну, это быстро. А потом уже убрать дочиста. И ждать, когда придёт весна. Но это потом. Сегодня - зима в удовольствие.
Это не мой сон. Редкий жанр – сон про меня. Мне его рассказали.
Содержание: «Ты как будто лежишь в больнице, я сижу в коридоре (не пускают в палату), переписываемся по фейсбуку. В коридор выходит тетка с ведрами с больничной едой, с полотенцем… а он, говорит, помер…»